I. От объекта к системе; от взаимодействия к организации
А. От объекта к системе
Господство субстанциального объекта
и элементарной единицы
(Главы из книги Эдгара Морена "Метод. Природа природы"
В физической вселенной, которую мы, исходя из возможностей своих восприятий и представлений, познаем в виде жидкой или твердой материи, в постоянных или изменчивых формах на нашей планете, где вещи по своему внешнему виду бесконечно разнообразны и запутанны, мы постигаем объекты, которые кажутся нам автономными в своем окружении, внешними по отношению к нашему рассудку, наделенными собственной реальностью. Классическая наука получила развитие под знаменем объективности, т.е. в ней предполагалось, что вселенная образована из изолированных объектов (в нейтральном пространстве), подчиненных объективно универсальным законам.
Согласно этому видению, объект существует позитивным образом, а наблюдатель/восприниматель не участвует в его построении посредством структур своего понимания и категорий своей культуры. Он вещественен; образован из вещества, обладающего онтологической полнотой, он самодостаточен в своем бытии. Объект является поэтому замкнутой и хорошо различимой сущностью, которая определяется обособленно в своем существовании, в своих характеристиках и свойствах независимо от своего окружения. Его «объективную» реальность можно определить еще лучше, если изолировать этот объект экспериментально. Таким образом, объективность вселенной, построенной из объектов, поддерживается благодаря их двойной независимости по отношению к человеку как наблюдателю и к природной среде. Познание объекта является познанием его расположения в пространстве (координаты, скорость), его физических качеств (массы, энергии), его химических свойств, общих законов, которые управляют им. То, что характеризует объект, может и должно быть сведено к измеряемым величинам; сама его материальная природа может и должна быть проанализирована и разложена на простые вещества или элементы, атомы которых становятся фундаментальными единицами, неделимыми и несводимыми, как считалось вплоть до открытий Резерфор- да. В этом смысле являющиеся нам объекты понимаются как соединения или смеси первичных элементов, носителей своих фундаментальных свойств.
А тогда принимается объяснение, называемое научным его инициаторами и редукционистским его противниками. Описание всякого наблюдаемого нами составного или гетерогенного объекта, включая и описание его качеств и свойств, должно осуществляться посредством разложения этого объекта на простые элементы. Объяснить — значит обнаружить простые элементы и простые правила, согласно которым осуществляются разнообразные комбинации и сложные построения. Поскольку всякий объект может быть определен в соответствие общими законами, которым он подчиняется, и элементарными едини- цами, из которых он образован, всякие ссылки на наблюдателя или окружение исключены, а ссылка на организацию объекта может быть только побочной и дополнительной.
В течение XIX века «редукционистское» исследование торжествовало победу на всех фронтах изучения природы (physis). Оно выделяло и ухва- тывало химические элементы, входящие в состав всех объектов, откры- вало самые мельчайшие единицы материи, в качестве которых сначала рассматривались молекулы, а потом атомы, признавало и количествен- но измеряло фундаментальные характеристики всякого материального образования, массу и энергию. Атом блистал, стало быть, как объект объектов, чистый, полный, неделимый, несводимый, универсальный компонент газов, жидкостей и твердых тел. Всякое движение, состо- яние, всякое свойство могло быть постигнуто как измеримая величина посредством его соотнесения с надлежащей первичной единицей. Таким образом, физическая наука к концу XIX века располагала набором величин, которые позволяли ей характеризовать, описать, определять объект, каким бы он ни был. Она осуществляла и рациональное знание вещей, и доскональный просмотр вещей. Метод разложения и измерения позволял экспериментировать, манипулировать, трансфор- мировать мир объектов — объективный мир!..
Успехи классической физики подталкивали другие науки подобным образом определять и их собственный объект, в изоляции от всяко- го его окружения и от всякого его наблюдателя, объяснять его исходя из общих законов, которым он подчиняется, и самых простых элемен- тов, которые его образуют. Так, биология постигала в oбocoблeнно- сти свой собственный объект, сначала организм, затем клетку, когда она нашла ее элементарную единицу — молекулу. Генетика выдели- ла свой объект — геном; она признавала существование в нем эле- ментарных единиц, сначала генов, а затем четырех базовых химичес- ских элементов, комбинация которых обеспечивала «программы» ре- продукции, способные варьироваться до бесконечности. По-видимому и здесь редукционистское объяснение торжествовало свою победу, скольку можно было свести все процессы в живых организмах к й нескольких простых элементов.
Раздробление в основании
Элементарная частица не только находится в состоянии кризиса порядка2 и кризиса единичности (сегодня насчитывают более двухсот элементарных частиц), но и претерпевает, в особенности, кризис идентичности. Невозможно точно выделить ее в пространстве и времени. Ее нельзя полностью отделить от взаимодействий, связанных с наблюдением. Она совершает колебания внутри своей двойственной и противоречивой идентичности волны и частицы3.
(3 И если она представляет собой нечто иное, чем волна и частица, как заявляет об этом Бунге [Bunge, 1975], ее все же нельзя свести к классическому понятию объекта.)
Иногда она полностью теряет свою вещественность (фотон не имеет массы покоя). Представляется все менее и менее вероятным, что она является первичным элементом; то ее понимают как систему, состоящую из кварков (и кварк, по-видимому, еще в меньшей степени, чем частица, может быть сведен к классическому понятию объекта), то ее считают «полем» специфических взаимодействий. Наконец, сама идея существования элементарной единицы стала проблематичной. Возможно, не существует конечной или первичной реальности, которой можно было бы придать индивидуальный, неповторимый характер и понять ее в обособленности, но существует континуум (теория будстрапа*), даже единое начало вне времени и вне пространства [d'Espagnat, 1972]. (Физики ввели понятие «будстрап» (англ.: bootstrap — «шнурок») для силы, которая удерживает порядок в мире элементарных частиц. Математически это понятие еще не сформулировано, не определено. Цель понятия будстрапа — объяснить «взаимную поддержку» и «самосогласованность» в мире элементарных частиц. Все они как будто связаны одним шнурком, упакованы, зашнурованы. Понятие будстрапа — это понятие «ядерной демократии», в отличие от понятия «ядерной аристократии», главную роль в котором играют кварки. —Прим. перев.)
Итак, элементарная частица не является более ни подлинным объектом, ни подлинной элементарной единицей, поэтому возникает возможность впадения в двоякого рода кризис: кризис идеи объекта и кризис идеи элемента. Как объект элементарная частица потеряла всякую вещественность, всякую возможность различения, всякую ясность, иногда даже всякую реальность; она превратилась в гордиев узел процессов взаимодействия и обмена. Чтобы ее определить, мы должны принять во внимание взаимодействия, в которых она участвует, а когда она является составной частью атома, то взаимодействия, которые создают ткань организации этого атома.
В этих условиях редукционистское объяснение не является более подходящим для атома, ни одно из свойств или качеств которого не может быть выведено из свойств входящих в его состав элементарных частиц. Более того, сами особенности и свойства элементарных ча- стиц в этом атоме могут быть поняты только в их связи с организацией этой системы. Частицы обладают свойствами системы, хотя система не имеет свойств частиц. Невозможно понять, например, сцепление ядра, состоящего из связанных протонов и стабильных нейтронов, ис- ходя из специфических свойств протонов, которые в свободном про- странстве взаимно отталкиваются, и нейтронов, которые в свободном пространстве очень нестабильны, настолько, что каждый из них cпон- танно распадается на протон и электрон.
Подобным образом, поведение электронов, вращающихся вокруг ядра, не может быть понято исходя из их индивидуальных механиче- ских свойств. Каждый электрон, сам по себе, по-видимому, стремит- ся занять положение на самом низком энергетическом уровне, а то следовало бы ожидать, что все электроны расположатся одновременно на этом фундаментальном уровне. Но, как показывает принцип исклю- чения Паули, «именно здесь действует ограничение на построение це- лостности, которое ограничивает двумя электронами с противополож- но направленными спинами максимальное число электронов, которые могут занять свое положение на одном и том же уровне, и из этого требования следует возможность заполнения большого числа уровней в атоме, независимо от того, являются ли они более или менее низки- ми энергетически. Поэтому построенный атом качественно совершенно отличен от того, каким он был бы, если бы каждому электрону удалось расположиться на самом низком уровне» [N. Dallaporta, 1975]. Тогда атом предстает как новый объект, организованный объект система, который более не может быть объяснен только исходя из при- роды его элементарных компонентов, необходимо учитывать также организационную и системную природу, которая сама по себе приво- дит к видоизменению составляющих его частей. Итак, поскольку- система, атом, составляет подлинную ткань того, что представляет бой вселенная, — газы, жидкости, твердые тела, молекулы, звезды, вые существа, — понятно, что основой вселенной является не простая и неделимая единица, а сложная система!
Универсум систем
Архипелаг Система
Все ключевые объекты физики, биологии, социологии, астрономии, т.е. атомы, молекулы, клетки, организмы, общества, звезды, галактики, представляют собой системы. Вне систем существует только рассеяние частиц. Наш организованный мир — это архипелаг систем в океане беспорядка. Все то, что было объектом, стало системой. Все то, что было даже элементарной единицей, включая атом и в особенности атом, стало системой.
Мы обнаруживаем в природе нагромождения, скопления систем, неорганизованные потоки организованных объектов. Но примечательным здесь является прежде всего полисистемный характер организованной вселенной. Последняя представляет собой удивительную архитектуру систем, сооруженных одни на других, одни между других, одни против других, включающихся друг в друга и переплетающихся друг с другом в большой игре скоплений, плазматических образований, флюидов микросистем, циркулирующих, плавающих, окутывающих архитектуры систем. Так, человеческое существо является частью социальной системы, находящейся в лоне природной экосистемы, которая расположена внутри Солнечной системы, которая размещается в недрах галактической системы; человеческий организм образован из клеточных систем, которые состоят из молекулярных систем, которые построены из атомных систем. В этой цепочке имеет место перекрытие, переплетение, суперпозиция систем, и ключевой феномен и ключевая проблема заключаются в определении необходимой зависимости одних от других, например зависимости, которая привязывает живой организм на планете Земля к Солнцу, орошающему ее фотонами, к внешней по отношению к нему жизни (экосистеме) и его внутренней жизни (клеткам и, возможно, микроорганизмам), к молекулярной и атомной организации. Этот феномен представляет собой то, что мы называем Природой, которая есть не что иное, как экстраординарная взаимосвязанность сплетенных друг с другом систем, которые строятся одни на других, посредством других, совместно с другими и в противостоянии другим. Природа — это системы систем в вереницах, гроздях, полипах, кустах, Пирамидах, архипелагах.
Таким образом, жизнь есть система систем систем не только потому, что организм представляет собой систему органов, которые являются системой молекул, которые являются системой атомов, но также и тому, что живое существо является индивидуальной системой, которое участвует в системе репродукции, и обе они участвуют в функциониро- вании экосистемы, которая является частью биосферы... Мы настолько были под влиянием разделительного и изолирующего го мышления, что этот очевидный факт, с некоторыми исключениями, не был замечен: «Реально существуют только системы систем, так как простая система является всего лишь дидактической абстракцией» [Lupasco, 1962, р. 186]. Природа представляет собой полисистемное целое. Теперь нам необходимо вывести все следствия из этой идеи. Эта проблема, подчеркнутая Кёстлером посредством идеи холона (holon) [Koestler, 1968], является проблемой того, что системам, воз- можно, присуща способность взаимно сооружать себя, строиться ним на других и посредством других, каждая из которых может быть одновременно и частью, и целым.
Давайте привяжем этот феномен к указанной проблеме: нам следует поставить вопрос о природе системы и о Системе Природы. Мы можем начать с таких исходных замечаний: система пришла на смену простому материальному объекту, и она бунтует против ее сведения к элементу, цепочка систем систем сокрушает идею замкнутого и самодостаточного объекта. Системы всегда рассматривались как объекты; отныне речь идет о том, чтобы рассматривать их впредь в качестве систем. А теперь надо понять, что же представляет собой система.
Наличие систем, отсутствие системы
Феномен системы сегодня очевиден всюду. Но идея системы едва возникает в науках, которые изучают системные феномены. Ко- нечно, химия понимает молекулу de facto5 как систему, ядерная физика понимает атом de facto как систему, астрофизика понимает звезд facto как систему, но нигде не дано объяснения идее системы, и нигде эта идея не является объясняющей. Термодинамика фундаментально обращалась к идее системы, но только для того, чтобы отличить закры- тое от открытого, а не для того, чтобы признать в системе ее собст ную реальность. Идея живой системы влачит жалкое существование и не развивается. Идея социальной системы стала тривиальной; со- циология, которая использует и злоупотребляет термином «система» никогда не проясняет его; она объясняет общество как систему, но этом не знает, как объяснить, что такое система6.
(6 «Системная» традиция в социологии, от Конта и Парето до Парсонса, ствительно пытается объяснить, что представляет собой социальная система, но не то, на каком основании она принадлежит к семейству систем.)
Таким образом, практически везде либо избегают употреблять термин «система», либо его опустошают. Система предстает как понятие- фундамент, но как таковое оно не было изучено и осмыслено начиная с Галилея7 и вплоть до середины XX века. И можно понять почему: то двоякое и исключительное внимание к элементам, составляющим объекты, и к общим законам, которые управляют ими, препятствует всякому появлению идеи системы; то эта идея возникает вяло, как подчиненная своеобразному (sui generis) характеру объектов, рассматриваемых в разных дисциплинах. Так, в своем общем смысле термин «система» является словом-оболочкой; в своем частном смысле он, по сути, неотрывным образом привязан к тому веществу, которое образует систему; ни одно из этих отношений не является, стало быть, понятным при различных употреблениях слова «система»: солнечная система, атомная система, социальная система; разнородность и компонентов, и принципов организации звездных и социальных систем настольно очевидна и поразительна, что она уничтожает всякую возможность связать в единое целое два значения, вкладываемые в термин «система». Итак, системы встречаются повсюду в науках, но система — нигде. Это понятие рассеяно, лишено своего принципа единства. Имплицитное или эксплицитное, отмирающее или внезапно возникающее, оно до сих пор не смогло,подняться на теоретический уровень, по крайней мер, до фон Берталанфи. Обусловлено ли это промахами научного исследования или недостаточностью понятия системы? Нуждается ли наука в развитии теории систем, или понятие системы невозможно развивать теоретически? Иначе говоря, стоит ли предпринимать усилия в разработке понятия системы и в придании ему самостоятельного статуса? Не является ли оно слишком общим в своей универсальности, слишком частным в своем разнообразии? Не является ли оно тривиальным и только тривиальным?
Нам следует досконально изучить понятие системы. Существуют ли системные принципы, которые являются одновременно и фундаментальными, и оригинальными, и нетривиальными? Иными словами, представляют ли эти принципы какой-либо интерес для изучения конкретных систем и для общего осмысления природы (physis)? В 50-е годы XX века фон Берталанфи разрабатывает Общую теорию систем, которая, в итоге, закладывает основы системной проблематики. В 1960-е годы эта теория (von Bertalanffy, 1968] с переменным успехом распространялась по всем сторонам горизонта. Хотя она содержит радикально новаторские аспекты, общая теория систем никогда не стремилась стать общей теорией системы; она забыла углубиться в свое собственное основание, поразмышлять о понятии системы. Поэтому остается поле для необходимой предварительной работы — изучить саму идею системы.
(7 Галилей в своем труде Dialogo dei massimi systemi ни единым словом не поясняет, что он понимает под системой.)
Первое определение системы
Мы находимся на пути, который сразу дает нам определение си- стемы: взаимоотношение элементов, составляющих некое образование или целостную единицу. Такое определение включает в себя два прин- ципиальных характерных указания: первое — это взаимоотношение эле- ментов, второе — это целостная единица, образованная посредством элементов, находящихся во взаимодействии друг с другом. В сущно- сти, большинство определений понятия системы, начиная с XVII век, вплоть до теоретиков систем и создателей общей теории систем, при- знают эти две существенные характерные черты, делая акцент то на свойстве целостности или глобальности, то на реляционном свойстве системы. Эти два свойства дополняют и перекрывают друг друга, со- вершенно даже не вступая в противоречие друг с другом. Система есть «совокупность частей» [Leibniz, 1966], «всякая определимая сово- купность компонентов» [Maturana, 1972]. Наиболее интересные опреде- ления связывают свойство целостности с реляционным свойством сис- стемы: «Система есть совокупность элементов, находящихся во взаим- ных отношениях» [von Bertalanffy, 1956]; это «целостность, возникающая в результате взаимодействия частей» [Ackoff, 1960]; это — «целое, ко- торое функционирует как целое благодаря элементам (частям), которые его составляют» [Rapoport, 1968]. Другие определения указывают на то, что система необязательно и непринципиально состоит из частей, в некоторых из них система рассматривается как «ансамбль состояний» [Mesarovic, 1962], даже набор событий (что имеет силу для всякой стемы, организация которой активна) или совокупность реакций (что имеет силу для живых организмов). Наконец, Фердинанд де Соссюр (который был скорее теоретиком систем, чем структуралистом) дал со- вершенно четкое определение системы, поскольку он при этом привлек понятие организации, связав его с целостностью и взаимоотношений элементов; система — это «организованная целостность, построенная из взаимосвязанных элементов, которые можно определить только по отношению друг к другу в зависимости от того места, которое они занимают в этой целостности» [Saussure, 1931].
Действительно, недостаточно соединить взаимоотношение (взаимную связь) и целостность, надо связать целостность с взаимоотношением (взаимосвязью) через идею организации. Иначе говоря, как только вза- имоотношения между элементами, событиями или индивидами8 об-
(8 Термин «элемент» не возвращает нас здесь к идее простого и веществ ного элемента, но соотнесен с целым, частью которого он является. Taким образом, «элементы» систем, о которых вскоре пойдет речь (молекулы, клетки т.д.), сами являются системами (которые становятся в таком случае подсистема ми), или/и событиями, или/и индивидами (сложными сущностями, наделенными сильной организующей автономией). Сложное целое, такое, как человеческое существо, может выступать в качестве элемента/события социальной системы или системы биологической репродукции.)
тает регулярный или устойчивый характер, эти взаимоотношения становятся организационными9 и образуют некую «печь». Организация — понятие, отсутствующее в большинстве определений системы, была до настоящего времени практически подавлена и зажата между идеей целостности и идеей взаимоотношений, в то время как она, напротив, соединяет идею целостности с идеей взаимоотношений так, что эти три понятия становятся неотделимыми друг от друга. Итак, впредь мы можем понимать под системой общую целостность, организованную посредством взаимоотношений между элементами, действиями или индивидами.
(9 Множество обладает нереляционным разнообразием и поэтому не образует систему. Возможно, внешние условия приводят к определенной целостности системы. Так, например, о герметично закрытом сосуде с газом говорят как о закрытой системе. Но этот газ, популяция молекул, двигающихся и случайно сталкивающихся друг с другом, не приводя к установлению взаимоотношений между ними, не образует систему; он находится в системе — в сосуде. В системе взаимоотношения между элементами/событиями или индивидами являются оределяющими для целостности и тем самым создают организацию системы.)
От взаимодействия к организации
Способность организовывать себя является фундаментальным, удивительным и очевидным свойством природы (physis). И все же она совершенно выпадает из сферы исследования физики. Проблема организации отбрасывалась и утаивалась таким же образом, как это происходило и с проблемой системы (очевидно по той причине, что это — две стороны одной и той же проблемы). Науки сталкивались с этой проблемой, отчасти обсуждали ее, но всегда со своей частной, дисциплинарной точки зрения. В некоторых дисциплинах ее обсуждение было скудным, организация трактовалась в терминах структуры. Современная физика продвигается по направлению к проблеме организации, когда она превращает законы природы во взаимодействия (гравитационные, электромагнитные, сильные и слабые ядерные), но она пока еще не осмыслила переход, превращение некоторых взаимодействий, относительных по своему характеру, в организацию. Как это часто бывает, вещь возникает до своего понятия, которое ожидает, когда оформится ниша, в которой оно сможет обитать. Но отныне идея о том, что существует общая проблема организации, «витает в воздухе». «Какими бы ни были уровни рассмотрения, объектами анализа (науки) всегда являются организации, системы» [Jacob, 1970, p. 344]10. В этом плане высказывается и Хомский: «Научный метод: интересоваться не самими по себе данными, но этими данными как свидетельством принципов организации» [Chomsky, 1967].
(10 Наложение, одновременно синонимичное и дополнительное, понятий ор- ганизации и системы у Франсуа Жакоба указывает на то, эти два понятия выступают как две стороны одного и того же феномена, перекрывают друг друга, не являются избыточными.)
Идея собственно организационной сущности или целостности выдвига- ется и раскрывается посредством понятий холона (le holon) [Кое 1968], орга (I'org) [Gerard, 1958], интегрона (I'integron) [Jacob, 1С Но только Анри Атлан, наконец, по-настоящему разработал это пом как таковое [Atlan, 1968, 1974].
В. От взаимодействия к организации
Я напомню то, что было сказано в заключении предыдущей главе: в природе не существует sui generis11 принципа организации или не- ганотропии, который как deux ex machina^2 вызывал бы объединении элементов, которые должны образовать систему. Не существует си- стемного принципа как предшествующего или внешнего по отношению к взаимодействиям между элементами. Напротив, существуют физи- ческие условия формирования, когда некоторые феномены взаимодей- ствия, принимающие форму взаимосвязей, становятся организацион- ными. Если и существует организующий принцип, он рождается из слу- чайных столкновений, в копуляции беспорядка и порядка, в катастрофе и посредством катастрофы [Thorn, 1972], т.е. с помощью изменения формы. Именно в этом заключается морфогенетическое чудо, а возникновение взаимосвязи, организации, системы предстает тремя сторонами одного и того же феномена:
(13 Взаимоотношения или связи могут переходить из соединения (связи эле-
ментов или индивидов, при которой в значительной степени сохраняется ин-
дивидуальность) к комбинации (которая предполагает более тесное и более
образующее отношение между элементами и обусловливает появление
единой совокупности). Связи могут быть обеспечены:
твердо установленными и жесткими зависимостями;
активными взаимоотношениями или организационными взаимодействие
регулирующими обратными связями;
информационными коммуникациями.)
индивидов, которые в таком случае становятся составными частями
целого. Организация обеспечивает этим связям относительную
согласованность и прочность и поэтому гарантирует системе определенную
возможность продолжительного существования, несмотря на ее
случайные возмущения. Организация, стало быть, трансформирует,
продуцирует, связывает, поддерживает.
Хотя эти три понятия неотделимы друг от друга, достаточно трудно провести различия между ними. Идея взаимосвязи отсылает нас к типам и формам связи между элементами или индивидами, между этими элементами/индивидами и Целым. Идея системы отсылает к сложному единству взаимосвязанного целого, к проявляющимся у него характеристикам и свойствам. Идея организации отсылает к внутренней организации частей в Целом, посредством Целого и как Целого. Относительная независимость идеи организации подтверждается самым простым образом в случае изомеров, имеющих одну и ту же химическую формулу, одну и ту же молекулярную массу, но свойства которых различны, потому что и только по той причине, что имеются определенные различия во внутренней организации атомов в молекуле. Мы сразу предчувствуем существенную роль организации, если она может видоизменять качества или характеристики систем, образованных из похожих элементов, но по-другому расположенных, т.е. организованных. Кроме того, мы знаем, что разнообразие атомов проистекает из вариаций в количестве и взаимном расположении трех типов частиц; что разнообразие видов в живой природе зависит от вариаций в количестве и внутренней организации четырех основных элементов, формирующих «код»15.
(14 Эшби обратил наше внимание на то, что, как только отношение между, например, двумя сущностями А и В становится обусловливающим для величины или состояния сущности С, возникает организационный компонент [Ashby, 1962].
15 Кажется, установлено, что цепочки ДНК шимпанзе отличаются от цепочек ДНК человека гораздо в большей степени по расположению крупных еду чем по порядку следования мелких деталей.)
Таким образом, нам необходимо одно понятие в трех и три понятия в одном, каждое из которых определяет узнаваемое нами лицо одной и той же, общей реальности.
Образование тринитарного понятия может представлять изначаль- ный интерес, поскольку оно, по-видимому, затрагивает организованную природу (physis), которую мы познаем, от атома до звезды, от бакте- рии до человеческого общества.
Изначальный интерес или элементарная банальность? Невозможно понять, что общего может обнаружиться при эмпирическом сопоставле- нии молекулы, общества, звезды. Но не в этом направлении следует прилагать свои усилия, а в отношении нашего способа восприятия, по- нимания и размышления — организационным образом — о том, что окружает, и того, что мы называем реальностью.
II. Организованное сложное Единство.
Целое и части.
Эмерджентности и ограничения
Множественное единство (unitas multiplex)
Невозможно придать системе ясную и простую вещественную v тичность. Система предстает, прежде всего, как множественное един- ство (unitas multiplex) [Angyal, 1941], т.е. налицо парадокс: будучи смотренной с точки зрения Целого, она есть нечто единое и однообраз- ное; будучи рассмотренной с точки зрения составных частей, она есть нечто разнообразное и разнородное. Атлан хорошо выявил организа- ционный характер этого парадокса: организация есть комплекс нообразия и повторяющегося порядка (избыточности); ее можно / рассматривать как компромисс, или соединение максимума разнооб- зия и максимума избыточности [Atlan, 1974].
Первая и фундаментальная сложность понятия системы состоит в единении в нем идеи единства, с одной стороны, и идеи разнообразия и множественности — с другой, которые в принципе взаимно отталки- вают и исключают друг друга. И нам нужно понять характерные осо- бенности сложного единства: система представляет собой глобальное, а не элементарное единство, поскольку она состоит из разнообразных и взаимосвязанных частей. Это — оригинальное, своеобразное, а не пер- воначальное, исходное единство, поскольку система обладает cвоими собственными несводимыми качествами, но должна быть создана, по- строена, организована. Это — неповторимое в единичности, а не делимое единство, поскольку систему можно разложить на отдельные элементы, но тогда распадется ее существование. Это — гегемонное а не гомогенное единство, поскольку система образована из разнородных элементов, обладающих их собственными характерными свойствами, которые поддерживают систему в ее мощи. Идея сложного единства станет более насыщенной, если мы будем готовы к тому, что мы не можем сводить ни целое к частям, ни части к целому, ни единое к множественному, ни множественное к единому. Нам следует попытаться осмыслить понятия части и целого, единого и разнообразного в их совокупности, одновременно и как дополнительные, и как резко противостоящие друг другу.
Мы начинаем понимать, что эта сложность проявляла аллергическую реакцию на науку, которая искала свои основания как раз в сводимом, простом, элементарном. Мы начинаем осознавать, что понятие системы обходили стороной, им пренебрегали, его игнорировали. Даже среди теоретиков систем лишь редчайшие ввели сложность в определение системы. Я обнаружил это только в работах Жана Ладрие- ра: «Система — это сложный объект, сформированный из различных компонентов, связанных между собой посредством некоторого количества отношений» [Ladriere, 1973, р. 686]. Но если мы хотим испытать на прочность теорию систем, мы должны лицом к лицу столкнуться с проблемой сложного единства, начиная со сложного единства в отношениях между целым и частями.
А. Эмерджентности
Целое больше суммы частей
Система обладает нечто большим, чем своими составными частями, рассмотренными в их обособленности или в их расположении рядом друг с другом:
- своей организацией,
- общим единством («целым») как таковым,
- новыми качествами и свойствами, возникающими благодаря организации и общему единству.
Сразу отметим, что я слишком абстрактно разделяю эти три части, так как организацию и общее единство можно рассматривать как новые качества и свойства, возникающие вследствие взаимосвязей между частями; организацию и новые качества можно рассматривать как характерные особенности, свойственные общему единству; общее единство и его эмерджентные качества можно рассматривать как собственные результаты организации. И самое главное, понятие эмерджентности можно спутать с понятием Целостности, ведь целое является эмерджентным, а эмерджентность является отличительным свойством целого. Идея целостности является поэтому здесь решающей. Эта идея, которая часто всплывала в истории философии, в полной мере расцвела в романтической философии и, в особенности, у Гегеля. Иногда Она появлялась в современных науках, таких, как теория формы, или гештальта16.
Изучая принципы построения самого понятия системы фон Фёрстер обратил внимание на то, что правило композиционного соединения взаимодействующих составных частей в коалицию является сверхаддитивным (сверхаддитивное правило композиции) [von Foer 1962, p. 866-867]. Теперь надлежит выявить новые качества и свойства которые возникают вместе с появлением целостности.
Эмерджентности на уровне целого
Эмерджентными можно назвать те качества и свойства системы, ко- торые отражают характер ее новизны по отношению к качествам и свойствам ее составных частей, взятых в их обособленности или име- ющих иную внутреннюю организацию в системе другого типа. Всякое целостное состояние проявляет эмерджентные качества. Атом, как мы видели, представляет собой систему, обладающую свое- образными свойствами, в частности стабильностью по отношению к час- стицам, которые входят в его состав, и он с обратной силой придает это качество стабильности неустойчивым частицам, которые в себе со- единяет. Что касается молекул, «появляющийся новый их тип не имеет никакого отношения к исходным составным частям, его свойства ни в коей мере не являются суммой их свойств, и этот тип молекул ведет себя иначе при любых обстоятельствах. Если масса, количество все- го вещества, остается одной и той же, то его качество, его сущность становятся совершенно новыми» [Auger, 1966, р. 130-131]. Так, сумма двух газов, аммиака и хлористоводородной (соляной) кислоты, приво- дит к образованию на молекулярном уровне крепкого хлористого ам- мония (нашатыря). Кажущийся банальным, но, по сути, очень сложный пример воды показывает нам, что ее жидкий характер (при обычных температурных параметрах) обусловлен свойствами не атомов, a молекул Н2О соединяться друг с другом весьма податливым образом17: Эти качества возникают благодаря связям, комбинациям; соеди- ние атомов углерода в молекулярную цепь ведет к появлению стабиль- ности, качества, необходимого для жизни. Что касается жизни, яс- но, что свойства организма превосходят сумму свойств составляющих
его частей. Природа делает нечто большее, чем добавление и суммирование, — она интегрирует» [Jacob, 1965]; ясно, что живая клетка обладает эмерджентными свойствами [Monod, 1971], поскольку она питается, превращает одно вещество в другое в процессе обмена веществ, воспроизводится.
Эти эмерджентные свойства, совокупность которых как раз и назы- вается жизнью, пропитывают целое как целое и оказывают обратное действие на части как части. От клетки до организма, от генома до генофонда образуются системные целостности, обладающие эмерджентными свойствами.
Наконец, неявный или явный постулат всякой социологической теории состоит в том, что общество неправомерно рассматривать как сумму индивидов, которые его составляют, оно представляет собой образование, наделенное специфическими свойствами. Примечательно, что кажущиеся элементарными понятия, такие, как материя, жизнь, смысл, человечество, соответствуют, в сущности, эмерджентным свойствам систем [Serres, 1976, р. 276]. Материя имеет консистенцию только на уровне атомной системы. Жизнь, как мы только что это видели, представляет собой эманацию живой организации, но отнюдь не наоборот, поскольку живая организация не является эманацией витального принципа. Смысл, который лингвисты на ощупь ищут в глубинах или закоулках языка, представляет собой не что иное, как саму эмерджентность дискурса, которая проявляется в процессе развертывания глобальных единиц и оказывает обратное воздействие на базовые единицы, которые вызвали ее возникновение. Наконец, и человек является эмерджентным образованием, свойственным сверхсложным церебральным системам развитого примата. Таким образом, определить человека в противоположность природе — значит определить его исходя исключительно из его эмерджентных свойств.
...
Микроэмерджентности (часть больше части)
Эмерджентность является продуктом организации, которая, хотя она и неотделима от системы как целого, проявляется не только на уровне, целого, но при случае и на уровне его составляющих.
Таким образом, качества, неотъемлемо присуще частям внутри некоторой данной системы, отсутствуют или имеются лишь потенциально, когда эти части находятся в обособленном друг от друга состоянии; они могут быть приобретены и развиты только посредством целого и в целом. Как мы видели, нейтрон обретает свойство стабильности внутри ядра; электроны приобретают индивидуальность в соответствии с организационным принципом исключения Паули. Клетка создает условия для полного использования молекулярных свойств, которые не полностью использованы в изолированном состоянии (катализ). В человеческом обществе, когда в нем складывается культура, индивиды развивают свои способности к языку, ремеслу, искусству, т.е. наиболее богатые их индивидуальные качества возникают внутри социальной системы.
Итак, мы видим системы, в которых макроэмерджентные свойства оказывают обратное воздействие в форме микроэмерджентности на части. В таком случае не только целое больше, чем сумма частей, но части находясь в целом и существуя посредством целого, больше, чем части.
...
Эмерджентность эмерджентности
Понятие эмерджентности едва только возникает. А мы уже ощущаем его полифункциональную необходимость. Оно позволяет нам лучше понять суждение о том, что целое больше, чем сумма его частей. Хотяо рганизация и целостность тоже могут рассматриваться как эмерджентности, теперь понятно, что это есть нечто большее, это — не только организация, которая создает целостность, но это также и эмерджентность, которая заставляет целостность расцвести.Эмерджентность открывает нам новое понимание мира явлений; она
служит нам путеводной нитью через древовидные разветвления организованной материи. В то же время она ставит перед нами проблемы; нам нужно ее сложным образом расположить в отношениях между целым и частями, между структурностью (сверхструктурой и инфраструктурой) и феноменальностью, а это заставляет нас продвигаться все дальше в разработке теории систем. Кроме того, она выводит нас к пониманию наиболее удивительных аспектов природы (physis), а это скачок к новизне, синтезу, творению... Эмерджентность, причем именно в своем логическом и физическом скачке от свойств элементов к свойствам целого, несет в себе свою тайну, как и все понятия, делающие мир доступным нашему пониманию. Эта тайна эмерджентности, сама тайна жизни и сознания,обнаруживает себя уже в «физической мистерии атома, молекулы и даже резонансного круга» [Stewart].
Мы можем, наконец, лучше ощутить то, что создает ткань нашей собственной жизни и что распарывает эту ткань. Если истинно, что эмерджентности определяют не только первоначальные свойства, но и свойства синтеза, если истинно, что они, будучи всегда хронологически вторичными, являются всегда первичными по своему качеству, если, стало быть, истинно, что самые вычурные свойства нашей вселенной могут быть только эмерджентностями, тогда нам надлежит перевернуть видение наших ценностей. Мы хотим видеть в этих превосходных свойствах неизменные сущности, онтологические основания, тогда как они представляют собой конечные продукты. В самом деле, в основе лежат только составные части, перегной, компост, химические элементы,работа бактерий. Сознание, свобода, истина, любовь — это плоды, цветы. Наиболее тонкие проявления шарма, изысканные запахи духов, красота лиц и искусств, возвышенные цели, которым мы посвящаем себя,— это расцвет систем систем систем, эмерджентностей эмерджентностей эмерджентностей... Они представляют то, что наиболее хрупко и наиболее изменчиво: ничтожные мелочи растлевают их, деградация и смерть ударят по ним в первую очередь, несмотря на то что мы считаем их бессмертными и хотим, чтобы они оставались таковыми.
В. Ограничения:целое меньше суммы частей
Как только мы начинаем постигать систему, идея общего единства становится настоятельно необходимой в такой степени, что она ослепляет нас. Это означает, что на смену редукционистскому ослеплению (которое видит только составляющие элементы) приходит «холистическое» ослепление (которое видит только целое). В то время как очень часто подчеркивается, что целое больше суммы частей, очень редко формулируется противоположное предположение, что целое меньше суммы частей.
Комментариев нет:
Отправить комментарий